«Эта ба-альшая килдык! И мая пледлягай Сената...»
Сегодня мы хотели бы восстановить доброе имя Джа-джа Бинкса, Старшего Представителя Набу в Сенате Старой Республики и генерала артиллерии армии гунганов, смелого и решительного воина, находчивого советника, самоотверженного политика, верного, мудрого и предприимчивого сына своей родины, в равной мере одаренного добродетелями здравомыслия, бестрепетности, свободы и послушания.
Нет исторического лица, чьи жизнь и образ были бы сильнее искажены создателями знаменитой кино-саги о крушении Старой и становлении Новой Республики. Негативные или симпатичные черты всех прочих персонажей созданы на основе действительных, хорошо известных исследователям черт характера или политических убеждений. Решительность Старшего Джедая Винду, осторожность учителя Йоды, прямота принца Органа, бескорыстие Энни Скайуокера, своеволие учителя Джи, твердость учителя Кеноби, не говоря уже о личных качествах лидеров Повстанческого Альянса - все базируется на достоверных биографических сведениях. Даже поведение, реплики и действия таких правителей, как Верховный Канцлер Кос Палпатин, торговый вице-король Нут Ганрей или генерал Гривус, Главнокомандующий Конфедерации, соответствуют фактическим свидетельствам документов и кинохроник, а бестолковость протокольных дроидов давно стала темой обширного фольклора. Однако ситуация с изображением Джа-джа Бинкса совершенно отличается от прочих.
Авторы фильмов показывают зрителям комичную, беспомощную и зачастую отталкивающую фигуру: гунган предстает перед нами дикарем, невежей и неумехой, слабым, придурковатым и трусливым. Он не в состоянии бежать при нападении дроидов и едва не становится причиной гибели учителя Квай-гона Джи. Он виновник нескольких аварий в родном подводном городе, навлекший на себя столь суровую кару как изгнание под страхом смерти. Он сообщает джедаям об известном ему «самом безопасном месте поблизости» и лишь затем понимает, что не может привести их туда. Он взят Квай-гоном как навигатор бонго и при этом в пути спрашивает о дороге у самих пассажиров-джедаев. Его манеры развязны, сам он вороват, неуклюж и все время становится причиной нечаянных разрушений, конфликтов и суматохи. Он не учится на своих ошибках и обожает изучать всю попадающуюся под руки технику, что неизменно заканчивается для него плачевно. В любой мало-мальски опасной ситуации он впадает в панику или теряет сознание. Он безо всякого смущения раскрывает чужеземцам тайну священного убежища гунганов и позволяет вступить туда большому отряду личной охраны Королевы Набу с двумя джедаями. Его поведение в битве достойно лишь презрения. И наконец, самое главное: оставшись в Галактическом Сенате Республики представителем Падме Наберрие, возглавляющей движение против создания Республиканской Армии, Джа-джа Бинкс оказывается запросто обманут Канцлером Палпатином и принцем Органа - они с легкостью убеждают гунгана провести в Сенате предложение, прямо ведущее к милитаризации. Неудивительно, что Сенатор Наберрие, вернувшись на Корусант, сразу же вышвырнула своего помощника из штата, заставив бесславно возвратиться в систему Набу. Странно другое. Сенатор была знакома с Бинксом почти десять лет, он постоянно работал под ее непосредственным руководством, ей случалось тесно сотрудничать с ним и раньше, во время войны Торговой Федерации и Набу. Неужели она могла не увидеть в заместителе столь вопиющей глупости за все эти годы? Почему она не заменила его кем-нибудь другим на ЭТОМ посту? И почему впоследствии, в документальных съемках похорон Падме на ее родине, включенных в кинокартину, мы видим Бинкса рядом с самим Нассом, Главным Боссом гунганов и фактическим правителем всего этого народа?
Очевидно, Джа-джа Бинкс вовсе не был испуганным лопоухим идиотом, если Амидала, ярчайший политик времен заката Старой Республики, доверила ему свои полномочия в Сенате во время острейшего общегалактического кризиса. Первый помощник Сенатора ЗНАЛ, как отнесется она к его действиям, получив отчет по возвращении. Он вполне сознательно пошел на крах своей столичной карьеры и предательство по отношению к Амидале, положившемуся на него другу. Однако причины этого поступка малоизвестны, и создатели эпопеи были вынуждены искать какое-то объяснение действиям Джа-джа. Они воспользовались обычной версией произошедшего, существовавшей еще во время Клонических Войн: весьма популярным на Корусанте было мнение, будто гунган и впрямь «ошибся», сделал не то, что должен был, в силу присущей ему глупости. Но все было иначе.
Хотя сам Бинкс не оставил никаких мемуаров, и даже его переписка была уничтожена семьей сразу по его смерти, истинные причины событий очевидны любому историку, изучающему Набу того времени. Обычно о них помалкивают, так поступил и режиссер. Иной выбор вынудил бы его бросить тень на высшее руководство гунганов и даже на весь их народ. Время и людская лживость возложили на злополучный «Акт о чрезвычайных полномочиях» главную вину за последовавшие бедствия Императорского правления, так что в глазах публики причастные к проведению Акта лица оказались ответственны и за террор Палпатина. Глупость, конечно, только что же поделать с устойчивой мифологемой? По возможности - не трогать. В Имперский период самоотверженная позиция и хитрейшее поведение руководства Набу позволили избежать выполнения в этой системе Призыва к Единению, тем самым сохранив гунганов от геноцида (постигшего многие другие автохтонные народы в колониях с менее благородными правительствами). Если бы сейчас вся подноготная конфликта Бинкса и Амидалы была выведена на большой экран в ультра-популярной картине и сделалась достоянием широких масс, дорого купленные мир и дружба между обитателями Набу вновь оказались бы под угрозой - чего оба политика желали в последнюю очередь.
Мы начнем исследование обстоятельств принятия Акта с главных вопросов: почему первым заместителем Сенатора от Набу был гунган? И почему этот гунган, превратившись в ничто в глазах политической элиты Набу, остался приближен к собственному правительству? Ответим на них по порядку.
Отношения гунганов и людей Набу были чрезвычайно напряженными со времен колонизации планеты; более того, между их руководством не осуществлялось никакого общения - ни официального, ни даже тайного, в том числе и на самом высоком уровне. Положение изменилось в период оккупации планеты дроидами Торговой Федерации, когда Королева Амидала и Босс Насс заключили историческое соглашение о союзе и о совместном ведении освободительной войны. Точное содержание договора до сих пор сохраняется в тайне. Однако повсеместно считается, будто Королева признала вассальную зависимость своего народа от гунганов. Так или иначе, можно не сомневаться в желании Боссов использовать ситуацию и достичь полноценного политического статуса в Республике. Это позволило бы гунганам развиваться быстрее и уменьшило бы враждебность между жителями планеты.
Однако гунганы не получили равного с Набу представительства в Сенате по завершении конфликта. Их обманули? Нет. Республиканские законы рассматривали Сенатора как полномочного представителя солнечной системы (или государства, если оно включает несколько систем) на галактическом уровне - и не позволяли выдвинуть второго Сенатора, гунгана, из той же системы Набу. Даже после необыкновенной победы Амидалы и Насса над силами ТФ, когда Палпатин, недавний Сенатор от Набу, приступил к обширным реформам Республики, эту норму невозможно было преодолеть.
Еще одно решение - назначить гунгана преемником Палпатина на его прежнем посту - потребовало бы от гунганов и Набу представить внешнему миру видимость единого государства, правопреемника Набу - на что гунганы, разумеется, не желали пойти. Компромиссом стало секретное соглашение о совместном использовании голоса в Галактическом Сенате двумя локальными правительствами. В штат Сенатора от Набу было включено множество гунганов, получивших для этого двойное гражданство; и гунган сделался (официально) первым заместителем Сенатора, представляющим систему в его отсутствие. Амидала часто доверяла эту роль Бинксу, и даже если она подозревала возможность его демарша, договор с Нассом не позволял ей, покидая Корусант, оставлять на месте кого-либо другого.
Такое положение дел скрывалось обеими сторонами. Так, любопытную деталь содержит аудиозапись переговоров Канцлера Палпатина с джедайским Советом и Лоялистами о возможности превентивного удара по войскам сепаратистов на Геонозисе (каждый может проверить это в Сенатских архивах). Гунган цинично заявил Канцлеру (и всем присутствующим), будто Королева Набу и Сенатор Амидала поддержали бы выдвижение Акта перед лицом явной угрозы - но ни словом не обмолвился о гунганских Боссах.
Что касается пресловутого Акта, Бинкс представил его вниманию Сената по собственному убеждению и воле правительства гунганов. Здесь отношение соседей к галактической политике резко разошлось. Но Джа-джа хорошо сознавал бесперспективность проведения своей линии наперекор Амидале и терпеливо выжидал благоприятного момента, чтобы гунганы впервые могли сказать решающее слово в вопросе общереспубликанской важности. Можно представить себе ярость Падме Наберрие по возвращении в столицу. Деликатный характер конфликта не позволял ей выдвинуть Бинксу какие-либо публичные обвинения. Как и все остальные внутренние споры системы Набу, этот был решен закулисно. Гунганы принесли множество формальных извинений, отозвали Джа-джа, заменив его другим дипломатом, представили дело как недоразумение и «примерно наказали виновного», лишив его всех постов, наград и званий. Разумеется, Бинкс понимал, что совершает политическое самоубийство, и заранее обговорил все последствия с правительством (высшим дипломатическим сотрудником которого являлся). Негласно он оставался первым советником Главного Босса всю свою жизнь, до самой смерти на седьмом году Новой Республики. Его ясный ум и непреклонная воля продолжали служить Набу, даже когда тело совершенно одряхлело, и сам он желал только покоя.
Однако для сторонних наблюдателей быстрое и беспощадное низвержение Джа-джа безо всякого официального разбирательства явилось знаком его банкротства: «почему его даже не судят? верно, думают - что с дурака взять?». Большинство политиков центрального уровня власти относилось к нему неприязненно из-за независимости его ума, относя неожиданность и парадоксальность многих суждений Бинкса на счет его «нецивилизованности». Так, после принятия Акта члены «военной партии» открыто похвалялись, будто ради блага Республики их лидеры сумели обвести вокруг пальца простодушного дикаря. Позже, когда иные сумели понять, что Палпатин с самого начала был одной большой ошибкой, к этому добавилось стремление обвинить Бинкса в безобразном милитаристском упоении Сената в годы Клонических Войн.
Из чего же на самом деле съемочная группа сложила явленный нам карикатурный образ? Джа-джа был изгнанником; в сражении с армией дроидов он оказался единственным плененным гунганским генералом; на торжественном параде в Тиде, столичном городе Набу, когда он впервые появился «на публике», ему не посчастливилось запутаться в стремени; свое владение официальным языком Республики он выправил уже проживая на Корусанте, но все равно до конца сохранял забавный для человеческого слуха акцент, связанный со строением речевого аппарата гунганов; он был способен с детской непосредственностью удивляться и радоваться всему новому и необычному, что видел вокруг себя, и никогда не считал нужным скрывать в таких случаях восхищение - да и любые искренние чувства; и это он провел в жизнь проект создания Республиканской Армии, представляя Сенатора, больше всех прочих противящегося милитаризации.
В остальном авторы фильма использовали богатую силу воображения для многочисленных сцен в болотах и городах Набу, на звездолете Королевы, в песках Татуина и на поле брани - документальных записей, относящихся к миссии Квай-гона, почти не сохранилось. Сведения о Джа-джа Бинксе вообще очень скудны - лично знавшие его люди обычно обходят гунгана молчанием в воспоминаниях, и причина этого подробно разъяснена выше. Тем не менее, мы можем попробовать воссоздать картину событий беспристрастно, опираясь на те же источники, что и создатели фильма (а им нельзя отказать в добросовестности - при работе над сагой они собрали и изучили едва ли не всю доступную информацию о каждом мало-мальски значимом персонаже, даже о татуинских друзьях Энни Скайуокера).
Джа-джа родился и вырос в Отох Гунга, подводной столице гунганов на планете Набу. Его семья не принадлежала к высшим слоям общества, хотя и занимала неплохое положение в среде наиболее квалифицированных технических специалистов, обеспечивавших работу самых важных и сложных систем. По этой причине Джа-джа был - для гунгана до Признания - великолепно знаком с реалиями и основным языком внешнего мира (ведь технологии гунганов были насквозь заимствованными, причем своими силами, без чьей-либо поддержки). Причины изгнания Бинкса и поныне остаются неизвестными - джедаи узнали только, что ему предшествовал какой-то конфликт с самим Нассом, Главным Боссом (который и решил судьбу Джа-джа). По-видимому, гунган продолжал скитаться в окрестностях болот, и в результате оказался в районе высадки боевых дроидов. Квай-гон спас его жизнь, и сразу после этого туземец провел обоих джедаев к столице, Отох Гунга. На самом берегу он предупредил об угрожающей ему смертной казни, но тем не менее вызвался посредником для разговора с Боссами, объяснив, что в противном случае результат может быть для джедаев плачевен: гунганы очень не любят чужеземцев.
Его собственное будущее решалось Боссами до встречи с джедаями, и те не знали, о чем при этом шла речь. Однако, согласно предварительной договоренности с Бинксом, Квай-гон просил разрешения забрать последнего с собой - в качестве навигатора. При этом джедай ссылался на религиозные представления гунганов, о которых только пару часов назад узнал от самого осужденного. Любопытно, что предоставленный для путешествия бонго поднялся на поверхность в одном из водоемов Тида, неподалеку от дворца - о потайном пути, соединяющем Отох Гунга с их столицей, люди Набу раньше даже не догадывались, да и среди гунганов знали единицы.
Впоследствии Джа-джа долгое время воздерживался от серьезного участия в событиях, хотя именно к этому периоду относится сохранившееся воспоминание Амидалы о первом разговоре с гунганом. Оно дает представление о мудрости, присущей Бинксу: изгнанник хорошо видел различие между истинным ходом событий и суетным скольжением по поверхности жизни. Так, на вопрос «королевской служанки» о причине его появления на звездолете Набу он ответил что «не знает [настоящей] причины» - и сразу же вслед за этим блестяще проанализировал ситуацию, выделив в шелухе известных ему событий узловую точку: решение бродяги, внезапно оказавшегося в центре небольшой войны, принять защиту джедая. Мало кто сумел бы столь же четко отсеять малозначимые факторы и поступки других, честно определив личную роль в происходящем. Из людей же, сознающих всю глубину своего невежества относительно собственной жизни, слишком многие начинают вовсе игнорировать «обыденное» и свои обязанности по отношению к самим себе и к миру; этим генерал Бинкс тоже не страдал. В полной мере ему была присуща и гордость гунганов - при встрече с Верховным Канцлером Джа-джа поклонился последним в группе, и лишь когда остальные, в том числе и двое джедаев, уже распрямились.
Итак, он ограничивался наблюдением за людьми и их жизнью, слушал разговоры, изучал всю попадавшуюся на глаза технику. Это продолжалось вплоть до вынесения вотума недоверия Велоруму и запуска процедуры избрания нового Верховного Канцлера. На следующий же день Джа-джа сумел подробно и ненавязчиво расспросить Королеву о дальнейших планах и, выяснив, что на Корусанте больше ничего нельзя сделать, убедил ее вернуться на Набу и организовать военное сопротивление совместно с гунганами. На родной планете Бинкс с недюжинной энергией бросился наводить мосты между Королевой и Боссами, разыскав их нынешнее убежище и заработав себе еще две вышки: за разглашение государственной тайны и святотатство. Он поставил Боссов перед фактом раскрытия местоположения святилища, тем самым предопределив их согласие на переговоры (в крайнем случае встреча давала гунганам возможность перебить чужаков ради сохранения секрета - что, по впечатлению участников, Насс и собирался поначалу сделать). Результатом было Признание.
Сразу по заключении союза Насс снял с Джа-джа Бинкса все обвинения и сделал его генералом артиллерии в преддверии скорой битвы. Картина встречи армий гунганов и дроидов, показанная в фильме, особенно поразительна тем, что за счет добавления различных мелких деталей продолжает «комическую» линию вокруг Бинкса, ухитряясь при этом сохранять соответствие всем данным о реальном ходе противоборства.
Сухие факты таковы: во время подготовки кампании генерал Бинкс почти не участвовал в разработке стратагемы и высказывал уверенность в неизбежном «поражении» на поле боя, ссылаясь на общий план действий, принятый Боссами и Королевой. На начальном этапе сражения был момент, когда главнокомандующему, генералу Киилу, показалось, будто противник колеблется. На самом деле это было прекращением артподготовки перед массированным наступлением основных сил дроидов; к счастью, Бинксу удалось удержать своего пылкого командира от решительной атаки за пределы защитного поля. Едва дроиды пошли вперед, правота Джа-джа стала очевидной: даже генерал Киил сразу же пал духом и, по свидетельству остальных командиров, потерял всякую надежду на победу. На основном этапе битвы генерал Бинкс уделял главное внимание удержанию позиции вокруг генераторов защитного поля и сохранению артиллерийского резерва (впоследствии Киил утверждал, будто именно из-за этого дроиды возобладали над порядками гунганов, чего не случилось бы при использовании артиллерии в полную силу). После уничтожения генераторов и исчезновения поля генерал Киил приказал общее отступление; кавалерия, включая и командиров, немедленно бежала, бросив главные силы пехоты на растерзание противнику. В этих условиях генерал Бинкс попытался задержать продвижение дроидов и дать солдатам хоть какую-то возможность спастись. Используя сохраненный до этого момента артиллерийский резерв с полными арсеналами, его отряд ненадолго связал врага боем, сумев даже взорвать несколько тяжелых танков Федерации и захватить один из них, прежде чем остатки сопротивления были окончательно подавлены. В результате бойцы Джа-джа Бинкса причинили противнику бОльший ущерб, чем любое другое подразделение гунганов, выиграв для панически бегущей пехоты необходимое время. Сам Бинкс оказался единственным генералом, попавшим в плен.
Что касается последующей деятельности Джа-джа на дипломатическом поприще, ее можно неплохо изучить по архивным материалам Имперского (ранее - Республиканского) Сената. На видеопротоколах заседаний Сената и Комиссии Представителей (частично вошедших в расширенную версию фильма) ясно различается чистая речь Бинкса: с гунганским акцентом, но безо всяких ошибок. Вероятно, он не делал официальных выступлений, не овладев прежде республиканским языком как следует - и ко времени предоставления Палпатину чрезвычайных полномочий уже давно не изъяснялся на ломаном диалекте, по-прежнему звучащем в некоторых сценах II-го Эпизода саги.
И последнее. Мы не в состоянии рассуждать о большей или меньшей ошибочности тех или иных политических решений смутных времен в заметке, посвященной личности Представителя Бинкса. Скажем лишь о причинах, побудивших правительство гунганов поддержать милитаризацию Республики. Их народ, вообще достаточно воинственный, гораздо сильнее пострадал от Торговой Федерации в период оккупации планеты. Между тем, Набу расположена далеко от центральных районов Старой Республики, соседствуя с мирами Внешнего Рубежа и другими, контролировавшимися Федерацией. Будучи важным транспортным центром, система находилась в чрезвычайно угрожаемой позиции, а враждебные намерения сепаратистов не вызывали сомнений. Более того, при опасности падения Набу гунганы оказывались в куда худшем положении, чем люди: у них не было возможности эвакуироваться на планету с населением того же вида, и все их связи с другими мирами Республики еще оставались очень слабы. Вся популяция гунганов легко могла оказаться заложником милости Нута Ганрея или другого торгового барона. Поэтому Боссы придерживались иных взглядов на положение вещей, нежели правители Набу.
