Существует множество вопросов, связанных с жизнью, самые популярные из
которых: "Для чего люди рождаются на свет?", "Почему они умирают?", "Почему
тратят столько времени на электронные часы?"
Много-много миллионов лет назад раса гиперразумных всемерных существ
(чье физическое проявление в их всемерной вселенной практически не
отличается от нашего) так устала от постоянных споров о смысле жизни,
которые отвлекали их от их излюбленного времяпрепровождения -- брокианского
ультра-крикета (забавная игра, заключающаяся в том, чтобы неожиданно ударить
человека без видимой на то причины и убежать) -- что решила сесть и решить
все вопросы раз и навсегда.
Для этого они построили себе гигантский суперкомпьютер, который был
настолько удивительно разумен, что еще до того, как были подключены его базы
данных, он начал с "Я мыслю, следовательно, я существую", и, прежде чем его
успели выключить, дошел до существования рисового пудинга и подоходного
налога.
Он был величиной с небольшой город.
Его главный терминал был установлен в специально построенном главном
офисе, на огромном главном столе из лучшего ультракрасного дерева с крышкой,
обитой лучшей ультракрасной кожей. Пол в офисе был устлан благоразумно
роскошными темными коврами, на стенах висели великолепные гравюры и портреты
главных программистов и их семей, экзотические растения в кадках щедро
украшали комнату, величественные окна смотрели на обсаженную деревьями
городскую площадь.
В день Великого Включения два программиста в строгих костюмах и с
кейсами прибыли и были допущены в офис. Они понимали, что в этот день они
представляют весь свой народ в величайший для него момент, но держались
спокойно и сдержанно. Они почтительно сели за стол, открыли свои кейсы и
достали из них записные книжки в кожаных переплетах.
Программистов звали Ланквилл и Фук.
Несколько секунд они сидели в почтительном молчании, затем, обменявшись
взглядом с Фуком, Ланквилл протянул руку и прикоснулся к маленькой черной
панели.
Неуловимо тихое гудение сообщило им о том, что огромный компьютер
включился в рабочий режим. Через несколько секунд он заговорил с ними
глубоким, звучным голосом. Он сказал:
-- Что это за великая задача, ради которой я, Глубокомысленный, второй
по величине компьютер во Вселенной Времени и Пространства, был призван к
существованию?
Ланквилл и Фук переглянулись в удивлении.
-- Твоя задача, о компьютер... -- начал Фук.
-- Нет, минуточку, это неверно, -- обеспокоенно прервал его Ланквилл.
-- Мы однозначно разрабатывали величайший компьютер, а вовсе не второй по
величине. Глубокомысленный, -- обратился он к компьютеру, -- разве ты не
таков, каким мы тебя создали: величайший и мощнейший компьютер всех времен?
-- Я назвал себя вторым по величине, -- изрек Глубокомысленный, -- и
таковым являюсь.
Еще один встревоженный взгляд между программистами. Ланквилл прочистил
горло.
-- Это, должно быть, какая-то ошибка, -- сказал он. -- Разве ты не
больше Миллиарда Гаргантюмозга, который может за одну миллисекунду сосчитать
все атомы в звезде?
-- Миллиард Гаргантюмозг? -- сказал Глубокомысленный с нескрываемым
презрением. -- Это простые бухгалтерские счеты; не упоминайте о нем при мне.
-- Разве ты, -- беспокойно спросил Фук, подаваясь вперед, -- не лучший
аналитик, чем Звездный Мыслитель Гуголплекс из Седьмой Галактики Света и
Созидания, который может рассчитать траекторию каждой пылинки в
пятинедельной песчаной буре на Бете Данграбада?
-- В пятинедельной песчаной буре? -- сказал надменно Глубокомысленный.
-- И вы спрашиваете об этом меня, который проанализировал векторы всех
атомов в Большом Взрыве? Не досаждайте мне разговорами об этом карманном
калькуляторе.
Программисты сидели в неловком молчании. Через минуту Ланквилл снова
спросил:
-- А разве ты уступишь в силе убеждения Великому Гиперболическому
Нейтронному Агрументатору с Цицероникуса-12, Магическому и Неутомимому?
-- Великий Гиперболический Нейтронный Аргументатор, -- пророкотал
Глубокомысленный, -- сможет заговорить арктурского мега-ишака до того, что у
того отнимутся ноги. Но только я смогу убедить его после этого пойти
погулять.
-- Так в чем же проблема? -- спросил Фук.
-- Проблемы нет, -- величественно ответил Глубокомысленный. -- Просто я
второй по величине компьютер во Вселенной Времени и Пространства.
-- Но почему второй? -- добивался Ланквилл. -- Почему ты называешь себя
вторым? Ведь ты, конечно же, не имеешь в виду Мультикорковый Перспектрон
Титан? Или Мозготрон? Или...
На пульте компьютера презрительно замигали лампочки.
-- Я не потратил бы ни единой ячейки мысли на этих кибернетических
примитивов! -- прогремел он. -- Я говорю не о ком ином, как о компьютере,
который придет вслед за мной!
Фук начал терять терпение. Он отпихнул свою записную книжку и
пробормотал:
-- Ну вот, только пророчеств мы еще не слушали.
-- Вы ничего не знаете о будущем, -- произнес Глубокомысленный, -- но
я, в изобилии своих схем, могу анализировать бесконечные потоки данных
вероятности будущего и предвижу, что однажды должен быть создан компьютер,
даже рабочие параметры которого я не достоин рассчитать, но спроектировать
который, в конце концов, будет моей судьбою.
Фук тяжело вздохнул и искоса глянул на Ланквилла:
-- Может, мы все же зададим вопрос?
Ланквилл сделал ему знак подождать.
-- Что это за компьютер, о котором ты говоришь? -- спросил он.
-- В этот раз я больше ничего о нем не скажу, -- сказал
Глубокомысленный. -- Теперь спрашивайте у меня то, что хотели. Говорите.
Они посмотрели друг на друга и пожали плечами. Фук успокоился и
собрался.
-- О Глубокомысленный Компьютер, -- сказал он, -- задача, для
выполнения которой ты создан, такова. Мы хотим, чтобы ты сказал нам... -- он
замолк на секунду, -- ...Ответ!
-- Ответ? -- удивился Глубокомысленный. -- Какой ответ?
-- Жизни! -- с жаром воскликнул Фук.
-- Вселенной! -- произнес Ланквилл.
-- Всего на свете! -- сказали они хором.
Глубокомысленный замолк, размышляя.
-- Мудрено, -- сказал он, наконец.
-- Но ты сможешь?
Компьютер снова задумался.
-- Да, -- сказал он, -- смогу.
-- Значит, ответ есть? -- прошептал Фук, у которого от волнения
перехватило дыхание.
-- Простой ответ? -- уточнил Ланквилл.
-- Да, -- ответил Глубокомысленный. -- Жизни, Вселенной и Всего на
Свете. Но, -- добавил он, -- мне нужно над этим подумать.
Внезапно раздался шум и крики. Двери распахнулись, и два сердитых
человека в выцветших синих балахонах и поясах Круксванского университета
ворвались в комнату, растолкав стоявших у дверей лакеев, тщетно пытавшихся
преградить им путь.
-- Мы требуем, чтобы нас впустили! -- крикнул младший из двоих и двинул
молодого аккуратного секретаря локтем в кадык.
-- Прочь! -- кричал старший. -- Не смейте стоять у нас на пути! -- и он
выпихнул за дверь младшего программиста.
-- Мы требеум, чтобы вы не смели стоять у нас на пути! -- завопил
младший, хотя он уже уверенно стоял посреди комнаты, и никто больше не
предпринимал попыток его остановить.
-- Кто вы такие? -- гневно спросил Ланквилл, поднимаясь с кресла. --
Что вам нужно?
-- Я -- Мэджиктайс! -- заявил старший.
-- А я настаиваю на том, что я Врумфондель! -- выкрикнул младший.
Мэджиктайс повернулся к Врумфонделю.
-- Эй, все уже в порядке, -- одернул он его сердито, -- на этом не
нужно настаивать.
-- Отлично! -- закричал Врумфондель и ударил кулаком по ближайшему
столу. -- Я Врумфондель, и это не требование, а непреложный факт! Мы требуем
непреложных фактов!
-- Нет! -- раздраженно воскликнул Мэджиктайс. -- Как раз этого мы и не
требуем!
Почти не переводя дыхания, Врумфондель заорал:
-- Мы не требуем непреложных фактов! Мы требуем полного отсутствия
непреложных фактов! Я настаиваю на том, что я, может быть, Врумфондель, а
может и нет!
-- Да кто же вы, черт возьми, такие? -- воскликнул в отчаянии Фук.
-- Мы -- философы, -- ответил Мэджиктайс.
-- А может быть, и нет, -- сказал Врумфондель, строго грозя
программистам пальцем.
-- Мы философы, -- твердо повторил Мэджиктайс. -- И мы пришли сюда как
представители Объединенного Союза Философов, Мудрецов, Светил и прочих
Мыслителей, и мы хотим, чтобы эту машину выключили, и выключили сейчас же!
-- А в чем, собственно, проблема? -- спросил Ланквилл.
-- Я скажу вам, в чем проблема, любезный, -- сказал Мэджиктайс. --
Проблема в демаркации сфер деятельности.
-- Мы настаиваем на том, -- снова завопил Врумфондель, -- чтобы
проблема была в демаркации или не была в демаркации.
-- Пусть машины складывают и вычитают, -- угрожающе сказал Мэджиктайс,
-- а вечными истинами будем заниматься мы. Мы прекрасно знаем свои права,
дружище. По закону поиски Высшей Истины являются неотъемлемой прерогативой
работников мыслительного труда. Если какая-нибудь треклятая машина найдет
ее, мы все тут же окажемся без работы. Что толку нам сидеть всю ночь и
спорить, есть Бог на свете или нет, если наутро этот аппарат может просто
взять и выдать нам номер его телефона?
-- Верно! -- закричал Врумфондель. -- Мы требуем жестких границ
сомнения и неопределенности!
Неожиданно комнату заполнил громоподобный голос.
-- Могу я высказать замечание по этому поводу? -- осведомился
Глубокомысленный.
-- Мы устроим забастовку! -- взвизгнул Врумфондель.
-- Правильно! -- согласился Мэджиктайс. -- Мы проведем национальную
забастовку философов.
Уровень шума в комнате резко повысился: это включились дополнительные
басовые динамики, чтобы добавить голосу Глубокомысленного немного мощности.
-- Я просто хотел сказать, -- прогрохотал компьютер, -- что мои схемы
уже получили не подлежащее отмене задание на расчет Окончательного Ответа
Жизни, Вселенной и Всего на Свете, -- он сделал паузу, довольный тем, что
все внимание сосредоточилось на нем, а затем продолжил, уже тише. -- Но
выполнение этой программы займет некоторое время.
Фук беспокойно посмотрел на часы.
-- Сколько? -- спросил он.
-- Семь с половиной миллионов лет, -- ответил Глубокомысленный.
Ланквилл и Фук посмотрели друг на друга, хлопая глазами.
-- Семь с половиной миллионов лет!.. -- воскликнули они хором.
-- Да, -- произнес Глубокомысленный. -- Я ведь сказал, что мне нужно
подумать. И мне кажется, что выполнение подобной программы должно вызвать
огромный и неиссякаемый общественный интерес ко всем областям философской
науки. Будет предложено множество теорий относительно того, к какому ответу
я, в конце концов, приду. А кто, если не вы, сможет лучше всех использовать
этот рынок? Ведя друг с другом ожесточенную полемику, и поливая один другого
грязью в популярной прессе, вы сможете всю жизнь оставаться у кормушки. Как
вам идея?
Философы смотрели на компьютер с открытыми ртами.
-- Чтоб я сдох! -- сказал Мэджиктайс. -- Вот это я называю мыслить!
Скажи, Врумфондель, почему мы с тобой не умеем так рассуждать?
-- Хрен нас знает, -- прошептал Врумфондель в священном ужасе. --
Наверное, наши мозги слишком высокоразвиты для этого, Мэджиктайс.
С этими словами они развернулись и вышли прочь, навстречу новой жизни,
какая не снилась им даже в самых сладких снах.
Тема: Есть ли смысл жизни? (Прочитано 10924 раз)
Похожие темы (5)
15 Март 2004, 20:21