Не так давно посмотрела серию "Войн Клонов" - кажется, Senate Murders... Серия откровенно слабая, мне не понравилась, однако запомнился профессиональный боксерский звездюль, который Падме отвешивает раскрытой убийце - дипломатка, однако
Ну вот я и подумала - наверное, нервы сдали у дамочки. А почему бы ей и не пошалить?
В общем - вот моя короткая, неканоничная и извращенная зарисовка про Падме (которую я, кстати, люблю и и искренне жалею)...
Секрет
- Сенатор! Сенатор, прошу вас! Два слова для «Новостей Короны»!
- Почему вы настаиваете на сокращении армии?
- Вы желаете проиграть?
- Проиграть? Я играю, по-вашему?
- Вы хотите, чтобы Республика проиграла в войне?
- Я не комментирую глупых домыслов, извините.
- Сенатор, всего один вопрос – а джедаев, по-вашему, тоже надо сократить?
- Дайте мне пройти!
Она холодно воззрилась на высокого тви’лекка, загородившего ей дорогу. Сзади напирала толпа журналистов, желающих знать, почему ей так необходимо закончить войну. Она задыхалась в душной толчее, путаясь в длинных юбках. Это и моя война тоже. Как же вы все не поймете?
К ней протолкался Виано, крепко взял под локоть и уверенно повел сквозь гомонящий поток по коридору Сената. Он гневно сверкал глазами на всех, кто пытался лезть с вопросами, и держал руку на бластере, готовый отстрелить голову всякому, кто докучает сенатору. Сенатор благодарно сжала локоть охранника. Ноги не держали.
Не прошел. Проект не прошел. Республике не нужен был мир, с которым она так носилась. Все желали крови.
Она не заметила, как осталась одна. Комнату заливали бархатно-синие тени, по углам уже затаились рваные и беспокойные сны. Сенатор медленно вытянула из высокой прически длинный тяжелый золотой стержень с набалдашником и бросила на кровать. Волосы тяжело упали на плечи. Из зеркала в углу на нее тревожно и устало смотрела незнакомка. В полумраке грим уже не мог спрятать синяки от бессонных ночей и запавшие щеки женщины. Падме наблюдала, как незнакомка медленно подняла руку к лицу и прочертила на белой коже черную линию оттуда, где ресницы густо покрывала краска. Вторая дорожка, поблескивающая и влажная, сама медленно поползла по щеке.
Это моя война, идиоты. И мой муж каждый день погибает в этой войне.
- Скажите, есть ли надежда? Как тот, кто побывал в гостях у смерти и вернулся…
- Изящно сформулированный вопрос, - Скайуокер невесело усмехнулся журналистке. – Ну, кто-то же от всей души надеялся, что я вернусь – надежда есть, стало быть.
Он посмотрел на стоящего чуть в стороне джедая. Тот хмыкнул в усы:
- Ну, кто-то же от всей души надеялся, что мы погибнем там. Как же им теперь быть?
Сенатор сжала деку с утренним репортажем дрожащими пальцами. Она стояла на балконе, не замечая, что рассвет медленно ползет по холодному каменному полу, лаская босые ноги, не слыша зовущую ее служанку.
Он жив. Он здесь, на Корусканте. Она не выиграла эту битву – но он вернулся живым. И почти невредимым. Падме разглядела на его левой руке, когда он потянулся поправить волосы, свежий ожог.
- Говорят, ваш падаван тоже отличилась в этой битве…
- Кто говорит – она сама? У нее вроде бы не было пресс-секретаря…
Падме жадно пила с экрана улыбку Скайуокера. Которая тут же сменилась мерзкой ухмылочкой репортерши.
- Джедаи не допускают привязанностей. Но все же – есть ли что-то между вами и вашей ученицей?
Скайуокер поднял одну бровь.
- А вы как думаете?
Сенатор во все глаза рассматривала джедая. Тот долю секунды смотрел прямо в кадр, а потом добавил:
- Я не буду говорить, что между джедаем и падаваном существует тонкая глубинная связь на ментальном уровне, потому что это слишком запутано и мудрено для репортажа. Скажу проще – она мой падаван.
Она почувствовала, как Дорме, вышедшая на балкон, мягко коснулась ее плеча. Девушка что-то сказала, но зашумевшая в ушах кровь заглушила слова. Что это? Ревность? Или облегчение?
Анакин заснул прямо в кресле. Она без умолку говорила, сидя к нему спиной у зеркала и расчесывая волосы, и не могла остановиться – как будто неделю плыла в космосе без воздуха, а теперь на нее надели скафандр, и она ненасытно хватает воздух губами, пытаясь надышаться, пока есть возможность. А когда замолчала и обернулась – Скайуокер спал, запрокинув голову и скрестив руки на груди. Сенатор медленно поднялась и на цыпочках подкралась к спящему джедаю, вытянула руку и коснулась его лба, ожидая, что муж сейчас растает, как очередная голограмма. Анакин улыбнулся во сне. В этот раз он был настоящим.
Я не отдам тебя этой проклятой войне. Я обещаю.
Дорме мягко потянула тяжелый золотой гребень из волос госпожи, распуская ее туго завитые волосы. Сенатор задумчиво намотала на палец темную прядь. Потом опустила голову, глядя на свой раздувшийся живот. Она вздрогнула, когда ребенок внезапно пнул ее. В спальню через окна прокралась ночь. Вдруг Дорме выронила гребень. Сенатор вскинула на девушку удивленный взгляд:
- Что с тобой?
- Госпожа… я… я забыла сообщить вам кое о чем.
- О чем?
- Сегодня приходил джедай. Он хотел вас видеть. простите, госпожа, я совсем забыла.
Падме стиснула вместе дрожащие пальцы. Она в это время была в Сенате. Разговаривала с Канцлером. Палпатин отнял у нее драгоценные минуты с…
- Джедай? – она с вежливым удивлением смотрела на служанку.
- Мастер Кеноби. Он… спрашивал мастера Скайуокера.
Сердце забилось быстрее. Маленькая пятка возмущенно толкнула ее изнутри. Откуда он знает?
- Кого, прости? Скайуокера? Мастер Кеноби был пьян?
- Нет, он…
- Почему он ищет своего ученика у меня в апартаментах? Не понимаю.
- Я тоже, госпожа. Почему?
Сенатор резко встала. Дорме тоже выпрямилась. Падме чувствовала ее взгляд. Она закрыла глаза. Я не отдам тебя войне. И тем более не коснется тебя грязный язык толпы. Я скорее умру… Она заставила себя встретиться взглядом со служанкой, посмотреть в карие глаза, так похожие на ее собственные. Те же пухлые губы скривились в едва заметной усмешке:
- Джедай Скайуокер ваш друг и защитник, госпожа.
- Я была лишь одной из его миссий, Дорме.
- Просите госпожа, но друг – это тоже миссия?
- Думаю, да. Терпел же меня как-то тот джедай на Набу, когда я еще была королевой. Кланялся и улыбался… Их этому учат еще лучше, чем политиков. – Прошу, прости меня… Эти гадкие слова – ради нас.
- А что пришлось вытерпеть мастеру Скайуокеру?
Падме отвернулась, снова посмотрев в зеркало. За ее спиной Дорме закусила губу и прищурила глаза в ожидании ответа.
- Ступай, я сама лягу спать. – В одиночестве.
Дорме повернулась, чтобы покинуть комнату. Уже у самых дверей Падме расслышала ее тихий смешок.
Падме одернула рукав накидки и подмигнула Бэйлу Органе через длинный стол. Сенаторы кивали, улыбались, переговаривались. Ели и пили. Амидала лениво подумала о том, какие интриги плетутся за этим столом. Очередной прием, на первый взгляд бессмысленный и утомительный, давал расчетливым политикам возможность увидеть своих противников расслабленных вином и разговором, рассмотреть их слабости и изъяны. Она задумчиво заглянула в свой пустой бокал и махнула дроиду-официанту. Тот, жужжа, мягко подлетел и налил вина ей и сидящей рядом Дорме. Падме взяла ее с собой на всякий случай – в последние дни она чувствовала себя неважно и боялась за ребенка. Может быть, придется уйти с вечера пораньше.
- Как вы, госпожа? – Дорме наклонилась к ее уху, в голосе ее слышалась неподдельная забота. Падме улыбнулась и накрыла ее руку своей.
- Спасибо, я в порядке. Ты не скучаешь?
- Немного. – Девушка улыбнулась и пригубила вино. – Так странно слушать столь умных личностей, болтающих о такой ерунде…
- Это спектакль, Дорме. Я каждый день посещаю такие премьеры.
Дорме неуверенно кивнула и внезапно побледнела. Бокал выпал из дрожащей руки. Падме испуганно схватила служанку за плечо. Девушка забилась в судорогах и повалилась на бок.
- Что с тобой? Дорме! Дорме! – Падме упала на колени рядом со служанкой. из горла девушки вырвался хрип, глаза в ужасе расширились. Она умоляюще смотрела на свою госпожу, которая ничем не могла помочь. Кто-то побежал за медиком. Бэйл Органа громогласно крикнул на весь зал:
- Никому ничего не пить и не есть!
Падме сквозь застилающие глаза слезы смотрела на бледное лицо Дорме, на карие глаза, на губы, брови и щеки, словно украденные у нее самой. Еще одна точная копия из тех, что всегда спасали ей жизнь. Почти что клон. Дорме была даже красивее своей госпожи. Была. Предсмертная судорога исказила лицо девушки, на посиневших губах выступила пена. Падме, заливаясь слезами, нагнулась поцеловать холодный лоб служанки.
- Прости меня. – Теперь ее сердце сжала неподдельная скорбь. – Так надо. Тебе нельзя знать.
Дорме уже не слышала ее шепота. Никто не слышал. И никто не узнал.
Она сидела, раскачиваясь, на мягком диванчике, потекшая тушь окрасила лицо в причудливые узоры, длинные ресницы намокли. Виано и капитан Тайфо стояли по сторонам от нее, ранкором глядя на каждого, кто проходил мимо. Падме невидящим взглядом наблюдала за Бэйлом Органой и Канцлером, тихо беседующими с офицерами службы безопасности. Один из них скользнул по сенатору равнодушно-профессиональным взглядом и отвернулся. Дверь распахнулась, и в зал вошли двое джедаев. Оби-Ван Кеноби тут же подошел к лежащему у стола телу. Падме испуганно покосилась в ту сторону и тут же подняла заплаканное лицо на подлетевшего к ней Анакина.
- Ты в порядке?
Прости, прости меня… Я должна была…
- Да, - слабо улыбнувшись, прошептала она. – Ничего особенного. Меня снова пытались убить.
- Вам нужно в медицинский центр, сенатор. – подошедший Оби-Ван Кеноби посмотрел на нее с искренним сочувствием и протянул руку. Она поднялась, и Скайуокер придержал ее за плечи. Она сжала его жесткую ладонь.
Так надо было. Никто не должен знать.
Падме шла по коридору, глядя на широкую спину Оби-Вана перед собой. Мимо мелькали сотни лиц – равнодушных, сочувственных, любопытных. На одном из поворотов она разжала кулак, и в отверстие мусоровода, искусно замаскированное под нишу в стене, упала маленькая прозрачная капсула. Сенатор вздохнула и прижалась крепче к сильному плечу джедая. Она никому не позволит разрушить единственное, что у них есть. Никогда и никому.
